Я знаю тебя всю мою жизнь, но многое о тебе мне неизвестно до сих пор. Ведь каждый человек - это целый мир со своей Вселенной. Когда тебя не стало, из всех шкафчиков и ящиков стола появились старые фотографии, письма, документы и начали мне рассказывать о тебе.

 

Я помню, как до шести лет ты носил меня на руках, учил кататься на велосипеде, и играть в шахматы, познавать премудрости сложной математики и часто приносил нам с братом пирожные. Наверное, чтобы жизнь у нас была сладкая и благополучная. Ты увлекался фотографией и часто нас фотографировал в разных уголках большого Советского Союза. И как-то незаметно меня увлек фотоделом. Ты дарил нам лето зимой, показывая на экране слайды с нашими путешествиями, наполненные солнечным светом. Это были самые счастливые годы моей жизни.

 

Я открываю твой армейский альбом. На старых фотографиях ты молодой, красивый и улыбчивый. Видимо, тебя призвали в 1958 году, и ты три года служил на Дальнем Востоке на Амуре. Судя по снимкам, климат там хоть и суровый, но природа красивая - сопки, стройные ели в белоснежном одеянии. Помимо повседневных армейских будней, очевидно, бывали интересные события, экскурсии. На одной из фотографий запечатлен памятник декабристам в Петровском заводе. А это классификационный билет спортсмена, где вписан твой второй спортивный разряд по баскетболу, в другом - по ручному мячу. На одной из фотографий в кадре осталась ваша дружная команда.

 

До службы в армии ты успел закончить Рутченковский горный техникум имени Абакумова (сохранилась твоя похвальная грамота за отличные успехи) и даже поработать в шахте. Первая запись в твоей трудовой книжке сделана в апреле 1958 года - принят горным мастером на шахту №1-1-бис. После армии, в 1961-м, ты работал проходчиком на шахте №13. В том же году поступил в ДПИ и стал выпускником в 1967-м. Во время учебы ты не раз проходил практику на шахтах уже в качестве маркшейдера. Большая часть твоей трудовой жизни связана с "Панфиловской" (бывшей 10-бис). Ты был настоящим трудоголиком, несмотря на зимние простуды и высокую температуру, все равно шел на работу. Редкий случай, когда за все годы работы шахтер ни разу не взял больничный. Добираться до шахты было очень далеко, преодолевая большие расстояния пешком, и тебе не раз предлагали более перспективные варианты работы. Но ты был человеком постоянным во всем - в дружбе, в любви, в привычках и привязанностях. Только после закрытия "Панфиловской" перешел работать на "Куйбышевскую". Дома, конечно, надеялись, что будет иначе, и после закрытия угольного предприятия ты уйдешь на заслуженную пенсию. Но нет. Шахта стала делом твоей жизни. Здесь тебя уважали и ценили, здесь ты был очень нужен. И постоянно делил себя между работой, семьей и родителями - в их сельском доме приходилось трудиться не меньше, чем в шахте.

 

Только в 2006-м, после тяжелейших операций, ты ушел из шахты. За твоими плечами был рекордный подземный стаж - почти 50 лет. Для меня загадка, как ты работал в последние годы? Ведь о маркшейдерах говорят, что это глаза шахты, а ты почти ничего не видел. Идеальное зрение вдруг стало стремительно падать, и только толстые линзы очков частично выручали. Как тебе удавалось проходить медкомиссию? Что тебе помогало на работе? Отличное знание подземных выработок? Иначе как объяснить, как ты вышел на поверхность, потеряв однажды очки. Как ты ориентировался и делал замеры при скудном освещении под землей? Ведь точность и высокий профессионализм тебя ни разу не подвели. Только глубоко преданный делу человек мог всю жизнь хранить план горных выработок закрытой "Панфиловской" и списанный теодолит.

 

Последние шесть лет ты тяжело болел, и все равно старался быть полезным, помочь близким. Ты регулярно убирал в квартире и заклеивал на зиму окна, из последних сил тянул на себе огород родственников, несмотря на наши просьбы оставить его. И даже постелил линолеум в спальнях, сделав сюрприз к нашему приезду. Нам с мамой всегда удавалось тебя поднять. Но не в этот раз… В июле тебя не стало. День шахтера впервые будет без тебя, потом твой день рождения… До сих пор не верится, что уже никогда ты не будешь с нами. Я хочу тебя помнить не изнуренным болезнями, а таким жизнерадостным и красивым, как на фотографиях юности. Я надеюсь, что ты меня слышишь, Алексей Павлович Мартыненко.

 

Марина ПАРХОМЕНКО.